Что такое депрессия?

«У меня депрессия!» — как часто мы слышим эти слова в повседневной жизни! Депрессия — это диагноз. Не ставьте себе диагнозов сами. А что же такое настоящая депрессия рассказывает Алина Фаркаш, журналист, блоггер, мама, автор множества статей, опубликованных в популярных российских изданиях.

2

В моей жизни все прекрасно: у меня умный веселый сын, я вышла замуж за лучшего мужчину на свете, которого мой ребенок считает своим папой. Меня узнают на улицах, ведь я была редактором Cosmo… А еще у меня депрессия. Со справкой от психиатра и таблетками. И сейчас я расскажу, что это такое.

Как я загрузилась

Это началось давно, примерно в тот период, когда я писала одну из своих первых статей для Cosmo о том, как мы развелись с мужем через месяц после рождения сына. Она заканчивалось фразой: «Прямо из магазина я позвонила своему редактору и попросила, чтобы мне дали как можно больше заданий, загрузили бы по полной программе!»
Я все время боялась, что у нас с сыном закончатся деньги. Кто бы что ни предложил, я бралась это делать. Я была одинокой мамой, и мне было важно дать моему ребенку не меньше, чем дают детям в полной семье.
Я ничего не успевала, у меня не было выходных, даже ложась спать, я думала о том, кому я еще должна написать текст. Зарабатывала я тогда по журналистским меркам много. Это вдохновляло. Но однажды заместитель главного редактора Cosmo посоветовала мне остановиться, сказала, что я сорвусь, не выдержу такого темпа. Я ее тогда не поняла: я искренне любила свою работу, а она мне отвечала взаимностью.

3

Как я возненавидела человечество

До Cosmo я хорошо относилась ко всем людям без исключения. Нет, вы не подумайте: девочки в редакции — они ровно такие, как вы представляете, даже лучше. Неожиданность пришла с другой стороны: я сама вызвалась читать рассказы, которые приходили к нам в рубрику «Проба пера». Мне казалось, что я открою миру новых Оскаров Уайльдов и Буниных и у нас точно не будет сказок о скромной, но красивой секретарше и тайно влюбленном в нее олигархе.
Реальность меня ошеломила: все эти годы я совсем не то подразумевала под определением «плохой текст»! Совсем не то! Моей фантазии просто не хватало для того, чтобы представить, насколько ужасно все может быть. Первый прочитанный мною рассказ пришел от деревенской учительницы. Главными героями истории были два женских соска — правый и левый, — они перемигивались друг с другом, кокетливо хлопали ресницами и вообще вели довольно бурную жизнь. Потом был шедевр о жизни уличной проститутки. Следом за ним — инструкция о том, как правильно расчленять трупы женщин, с удивительно точными анатомическими подробностями. Я читала рассказы сотнями, и мне хотелось плакать от счастья, когда я встречала обычный текст о скромной, но красивой секретарше и тайно влюбленном в нее олигархе.
За несколько лет работы я нашла не меньше пяти прекрасных авторов — в такие моменты я прекращала ненавидеть род людской и снова начинала в него верить.
Но это было очень редко: в остальное время человечество предлагало мне взятки за размещение текстов, преследовало меня в социальных сетях и в реальности, писало жалобы издателю Cosmo и присылало мне найденные в «Одноклассниках» фотографии моего сына с вырезанными в «Фотошопе» глазами с пожеланием, чтобы мне в жизни стало так же больно, как было больно автору отвергнутого рассказа.
Я понимала, что у нашего журнала несколько миллионов читателей, что даже если всего лишь одна десятая процента из них агрессивные психи, то это уже составляет довольно внушительную толпу… Мне стало казаться, что «они» повсюду, что мир сошел с ума.

Как я сделала паузу

Однажды работа стала мне неинтересна. Темы перестали придумываться, а герои материалов — казаться невероятными людьми. Какое-то время я скользила по поверхности на своих старых наработках, но чувство невыносимой скуки не проходило. Примерно в то же время я познакомилась с будущим мужем, и у нас все сложилось. Но долго ожидаемое счастье почему-то не радовало так, как могло бы.
Я думала, что дело в усталости, постепенно сбрасывала все лишнее: сначала отказалась от неинтересных проектов, потом вообще от всего фриланса. Вскоре мне разрешили не ходить в офис, а работать из дома. Я все ждала, когда я наконец отдохну, и мой волшебный горшочек снова станет варить. Но я уставала с каждым днем все сильнее. Попыталась ходить к психологу, но, как классический сумасшедший, все время путала то время, то дорогу. Да и на разговоры с терапевтом у меня просто не было сил. Мне казалось, что это не поможет.
Я думала, что стоит сказать себе «Соберись, тряпка!», взять себя в руки, пересилить эту безмерную лень, как все образуется. Мне было очень совестно, но я ничего не могла с собой поделать. Куча людей вокруг пытались мне помочь, и мне хотелось показать, что все хорошо, что мне стало лучше! Но становилось хуже и хуже. Я ходила по врачам в надежде, что у меня найдут какую-нибудь нормальную физическую болезнь, которая сразу объяснит все, что со мной происходит. Но у меня не находили ничего, что могло бы послужить мне оправданием.
Я врала мужу и сыну, что весь день писала статьи и только от этого так сильно устала. Чем меньше было нагрузки, тем хуже я себя чувствовала. Я даже ушла с работы, которую и так в последнее время еле-еле тянула. Сын постепенно привык к тому, что мама в кровати и у нее болит голова. Всей моей жизненной энергии хватало на то, чтобы добраться до душа, больше я ничего не могла сделать. И при этом умирала от стыда из-за того, во что превратилась моя жизнь.

1
Все мои попытки объяснить окружающим, что со мной происходит, наталкивались на непонимание. Однажды я долго-долго объясняла по «Скайпу» близкой подруге, что я сутками молчу и очень благодарна семье за то, что они меня не дергают, что если в самом начале этого я избегала личных встреч, а потом — телефонных разговоров, то теперь любое «привет» в «аське» я воспринимаю с болезненным ужасом. Подруга понимающе охала, сочувствовала, кивала и жалела. А потом бодро сказала: «Знаешь, что мне всегда помогает? Надо сходить в детский дом волонтером, устроить малышам праздник, почувствовать себя нужной…» В этот момент я поняла, что мне точно уже ничего не поможет: нет, я не против волонтерства, но к тому моменту для меня каждый выход (точнее, выполз) из кровати в туалет был невероятным подвигом, предложение сходить в детский дом звучало издевкой — как предложение безногому станцевать. Мама выбрала для меня иной путь спасения — сходить на корпоратив в редакцию: «Ты засиделась дома! Купи новое платье, пойди, покрути хвостом, покажи, какая ты красотка, и сразу снова захочется жить!» Я разрыдалась.
Вопрос оправдания стоял передо мной очень остро: от меня никто ничего не требовал, но я чувствовала сильное желание объяснить, что со мной происходит что-то страшное, что я лежу в кровати не просто так… Наверное, и этот текст — часть того оправдания.
Первые пару месяцев своего лежания я запоем читала книжки и смотрела разные сериалы. Вскоре смотреть и читать стало трудно, мой мозг разрушался с очевидной скоростью. Я сутками или плакала безо всяких причин, или читала сообщество о косметике в ЖЖ, пока в один момент не осознала, что не могу понять текст о помаде. Мне он казался слишком сложным, заумным и многогранным. И в этот момент я испугалась по‑настоящему. Перечитав в третий раз отзыв о помаде и не поняв ни слова, я позвонила психиатру.

И как мне поставили диагноз

Мы назначили дату приема, и я впервые за полтора года начала надеяться. Ухватилась за доктора как за соломинку: может, хоть она поймет, что со мной не так. Выпишет лекарство. Эта мысль меня невероятно вдохновляла, так сильно, что я даже была готова выйти на улицу — после двух или трех месяцев безвылазного нахождения дома.
…Врач опоздала на прием на три минуты и обнаружила меня рыдающей под ее дверью, потому что все — надежды нет, все пропало, доктор не пришел, больше мне никто не поможет. Я очень плохо помню, что происходило на приеме: кажется, я просто пересказала ей все то, что написала здесь. Кажется, меня просили раздеться и показать, какие у меня на коже появились нервные зудящие пятна, я попросила воды, случайно опрокинула ее на себя, постаралась не заплакать.
Доктор поставила мне диагноз и выписала два вида таблеток — успокоительные и антидепрессанты последнего поколения. У меня оказалось биполярное расстройство, то, что раньше называли маниакально-депрессивным психозом. Пациенты с депрессивной фазой лечатся гораздо проще, так как они готовы на все, чтобы выйти из этого состояния. Маниакальным кажется, что с ними и так все в идеальном порядке, их вылечить очень сложно.
Я оказалась в достойной компании: маниакально-депрессивными считаются и Пушкин, и Достоевский, и множество других неплохих ребят. Говорят, что это вроде предохранительного клапана: некоторые люди им не обладают и бегают с перегруженным сознанием до тех пор, пока в сорок лет не падают с инсультом или инфарктом, а некоторым везет — и их организм ложится пластом и просто отказывается функционировать. Мне, можно сказать, повезло. Или тут сказалось мое замужество, до него организм несся на всех парах, не рассчитывая ни на кого, а потом раз — и получил сигнал, что теперь можно расслабиться. И расслабился.
Я боялась, что таблетки сделают меня ненормально веселой, что я от них разжирею, что у меня возникнет зависимость. Но ничего этого не произошло: мне стало легче в первые же несколько дней. Как будто у меня в голове жил враждебный слизень, который заставлял меня плакать и не давал просочиться в мое сознание ни одной светлой мысли, а теперь он исчез!
Я пила таблетки три месяца. Единственным побочным эффектом было то, что у меня не получалось плакать: вроде в некоторых ситуациях хочется зарыдать или закричать, а стопор не позволяет тебе испытывать слишком сильные эмоции. В этом нет ничего от бесчувственности или заторможенности, эффект ощущается только в тот момент, когда ты привыкла смертельно обижаться или злиться, и вдруг понимаешь, что не можешь этого сделать. Через три месяца рецепт закончился, я закрутилась, не успела к врачу еще раз и с удивлением обнаружила, что спокойно живу без таблеток.
Сейчас я действую очень плавно и аккуратно, я пока еще не вернулась в свое прежнее состояние, но в этом месяце сдала четыре текста, хожу в школу рисования, по вечерам занимаюсь с сыном, без слез разговариваю с мужем и мамой. Кажется, жизнь налаживается. И, пожалуй, я отстригу эти волосы, которые не решалась трогать последние два года: с короткими кудрями удобнее крутить хвостом.
Берегите себя, пожалуйста. Не у всех есть такой эффективный предохранитель — некоторые ломаются навсегда.

4

В ТАКОМ СОСТОЯНИИ

Маниакально-депрессивный психоз — психическое заболевание, проявляющееся расстройствами настроения. Протекает в форме чередующихся фаз: маниакальной, выражающейся немотивированным весельем, и депрессивной, чаще встречаются формы болезни с возникновением только маниакальных или только депрессивных состояний.
В маниакальном состоянии больные подвижны, неусидчивы, суетливы; мимика оживлена, речь ускорена. Они мало спят, но при этом не испытывают усталости; строят планы, которые тут же пытаются привести в исполнение, ничего не доводят до конца. Для депрессивной фазы характерна немотивированная тоска, которая сочетается с двигательной заторможенностью и замедленностью мышления. Из-за неверия в собственные силы есть опасность попыток самоубийства, это требует особой бдительности со стороны окружающих.

NB!
Таблетки надо принимать еще около шести месяцев после исчезновения всех симптомов и обязательно ходить на сеансы психотерапии.

  1. групова психотерапия

    I think thіs is one of the most important infо for me. And i am gad
    reading your article. But should remark on some generаl things, The website style
    is wonderful, the artiсles is really greawt :
    D. Good job, cheers

    Here is my page :: групова психотерапия

Оставить комментарий